Эксперт по Digital Humanities Надежда Поврозник: «Информационные технологии обязаны быть повернуты в сторону человека»

На прошлой неделе в БФУ им. И. Канта прошла Третья зимняя школа по гуманитарной информатике. Среди приглашенных преподавателей — кандидат исторических наук, доцент кафедры междисциплинарных исторических исследований историко-политологического факультета Пермского государственного национального исследовательского университета (ПГНИУ) Надежда Поврозник. В интервью kantiana.ru она рассказала о том, почему нельзя отказываться от предоставляемых информационным обществом благ, как по степени цифровой грамотности отличаются digital natives и digital migrants и насколько важно для БФУ им. И. Канта иметь Центр социально-гуманитарной информатики.

Надежда Георгиевна, какие направления цифровой гуманитаристики представляются вам сегодня наиболее перспективными?

Когда появляется новый инструмент или метод, все сразу начинают уделять ему повышенное внимание и активно использовать, что необязательно приводит к решению долговременных задач. Несколько лет назад большую популярность приобрел блокчейн. Были интересные проекты, я наблюдала за развитием одного из них — связанного с изучением истории корейского костюма. Потом произошло переключение на искусственный интеллект. Вместе с тем, прежние технологии не исчерпали себя. История применения специализированных баз данных насчитывает 30–40 лет. Они появились в 80-х годах прошлого века благодаря нашим коллегам из Германии. И сейчас базы данных, информационные системы — это та большая фундаментальная основа, на которой держится большинство историко-ориентированных информационных ресурсов. Если мы говорим о трендах, то сейчас мы живем в век больших данных, и мне хочется надеяться, что постепенно историки и в нашей стране будут накапливать, набирать, обрабатывать эти большие данные, чтобы появился необходимый бэкграунд, позволяющий говорить big data в исторических исследованиях.

То есть на сегодняшнем этапе развития исторической науки человек накопил недостаточно информации?

Если мы говорим о России, то — да. Но работа в этом направлении ведется. Например, сейчас создаются ресурсы, которые связаны с музейной сферой. До 2025 года планируется составить каталог всех экспонатов, которые есть в музеях страны. Это один из самых масштабных проектов в области историко-культурного наследия. Но пока до big data историки, по крайней мере в России, повторюсь, еще не дошли.

В Калининграде у вас запланирован мастер-класс по web и цифровой истории. Что представляет собой эта область знания?

Цифровая история в данном случае связана с изучением того, как менялись web-сайты — от появления интернета до сегодняшних дней. Обычно студенты с большим интересом слушают эти лекции. Им любопытно посмотреть, как наивно выглядели первые интерфейсы, как возникла мысль прийти к этому конкретному интерфейсу и какое содержание было важно в него вложить. Знаете, говорят, что есть digital natives и digital migrants — то есть, цифровые аборигены и люди, которые выросли в доцифровую эпоху. Первые, что называется, родились с гаджетами в руках, поэтому они обладают более высокой цифровой грамотностью. При этом надо сказать, что и среди digital natives наблюдается разный уровень восприятия технологии. Кто-то очень продвинут — сам пишет компьютерные коды, разрабатывает новые методы, а кто-то ограничивается набором текста в «ворде» или серфингом в интернете. Многие даже не отличают электронные таблицы от баз данных.

В Пермском госуниверситете вы помимо всего прочего ведёте курс — «Информационное общество». О чем он?

Этот курс был разработан для магистратуры «Цифровые социокультурные и арт-практики». Но он вырос из другого курса «Информационные технологии в государственном и муниципальном управлении». И у меня написан учебник по этой теме. Она очень широкая и интересная. Сейчас открытость органов государственной власти у нас определяется небольшим набором показателей, которые отслеживаются в интернете. Но должен же быть еще человеческий, гуманитарный фактор в этой машине. И мне кажется, что, когда государство пойдет навстречу человеку, откроется ему, тогда мы сможем понимать, куда уходит бюджет и на что идут наши налоги. В этом случае нам будет проще доверять и государству и тем услугам, которые оно предоставляет. И речь здесь идет не столько о политике, сколько о технологиях, которые позволяют выйти в плане предоставляемой населению информации на новый уровень. Есть замечательная книга Норберта Винера «Человеческое использование человеческих существ» (The Human Use of Human Beings), которая была издана еще в 50-е годы прошлого века и которая стала предвестником поворота кибернетики в сторону человека. И мне кажется, что сейчас наступило то время, когда информационные технологии развились настолько, что не просто могут, а обязаны быть повернуты в сторону человека.

Ну и сам человек, наверное, не должен их игнорировать.

Конечно. Мы живем в цифровом обществе, и глупо, неправильно отказываться от предоставляемых им преимуществ. Информационные технологии помогают нам развиваться, становиться лучше, расти в личностном и в профессиональном плане. Я живу в Перми, но могу проходить курсы, созданные, например, в Стэнфорде, в других ведущих научных центрах мира. Могу получить онлайн магистерское образование и даже степень PhD. Но ничего не следует возводить в абсолют. Если мы полностью перенесем в онлайн, например, историческое образование, это может привести к уравниловке.

Насколько важно для БФУ им. И. Канта наличие в его структуре Научно-исследовательского центра социально-гуманитарной информатики?

Это критически важно. Потому, что с одной стороны, это медиатор между традиционными историками и историками цифровыми (хотя мне, если честно, не нравится это разделение, совсем скоро все историки будут обладать высокой степенью цифровой грамотности), который показывает насколько удобно и значимо использование информационных технологий в фундаментальной исторической науке, а, с другой стороны — это связь со студенческой средой, с медийной средой, с сообществами, которые существуют вне стен университета. В практическом смысле это проявляется через такие проекты, как «Море советское» или через 3D-визуализацию популярного во времена СССР магазина «Альбатрос». С их помощью транслируется память и опыт предыдущих поколений и происходит связь времен.