Исследователь из Высшей школы экономики провел лекцию о масштабах кампаний по коллективизации и «раскулачиванию» на Урале для студентов БФУ им. И. Канта

25 октября перед студентами и магистрантами с лекцией на тему «Раскрестьянивание по-советски: суть и масштабы кампаний по коллективизации и «раскулачиванию» на Урале» выступил к.и.н., доцент факультета экономических наук, департамента теоретической экономики НИУ ВШЭ  Алексей Александрович Раков.

Отметим, что в рамках программы повышения конкурентоспособности российских вузов “5-100” в БФУ им. И. Канта проходит цикл модулей по различным аспектам современной экономики, подготовленный ведущими преподавателями Высшей школы экономики.

В рамках выступления студенты узнали о том, были ли «раскулаченные» крестьяне богатыми и каковы были реальные причины репрессий в деревне; можно ли было избежать при этом колоссальных человеческих жертв; почему колхозный строй стал советским вариантом крепостного права и уничтожил русскую деревню; как последствия коллективизации мешают развитию нынешней России, оставаясь ее незалеченной травмой; и почему же, наконец, следует уделять этой теме такое внимание?

Kantiana.ru приводит выдержку из лекции Алексея Александровича Ракова:

Сегодня мы удивляемся отсутствию у нас малого и среднего бизнеса — станового хребта современной экономики. Почему так получилось? Да потому что именно тогда из нашего народа начисто выбили предпринимательский дух. Некоторые последствия коллективизации остались у нас на уровне подсознания. Это проявляется в отношениях с властью, в стремлении приспособиться к обстоятельствам, в нежелании что-то делать (потому что все равно придут и все отнимут). У одних это находит отражение в сервильности, у других — в фатализме. Коллективизация действительно стала тяжелейшей травмой российского социума, преодолевать которую придется еще очень долго.

Для индустриализации Сталину была нужна иностранная валюта, чтобы закупить на Западе соответствующее оборудование. Если в 1929 году экспорт хлеба составлял 178 тысяч тонн, то в 1930-м — уже 4,765 миллиона тонн. Увеличение на порядок по сравнению с 1929 годом объемов проданного за границу хлеба сохранялось даже в голодные 1932-1933 годы, когда у нас в деревнях гибли миллионы крестьян.

Такая политика была совершенно неэффективной, учитывая мировой экономический кризис и падение цен на зерно (Ф.Д. Рузвельт в США даже распорядился уничтожить часть урожая, чтобы сохранить цены на хлеб на приемлемом уровне). В результате за колоссальные объемы проданного зерна и ценой жизни миллионов своих граждан СССР в годы коллективизации выручил всего лишь 389 миллионов рублей, что было меньше прибыли от экспорта пушнины. А за экспорт древесины за аналогичный период времени наша страна получила более 700 миллионов рублей. Вот вам и эффективность «голодного экспорта» хлеба.

На самом старте коллективизации в ее фундамент была заложена системная ошибка. Раскулачиванию подлежали 3-5% всех крестьянских семей, а потом эту планку неоднократно повышали. Но по данным последней динамической переписи Центрального статистического управления СССР, в 1929 году только в РСФСР доля зажиточных хозяйств упала с 2,9% до 2,2% процента.

Нам удалось установить (на основании данных за 1930 г.), что доля «раскулаченных» с нарушением критерия «степень зажиточности» приближалась на Южном Урале к 50 %. Эта оценка дает возможность определить приблизительную долю тех, кто был «раскулачен» по политическим признакам или тех, кому эти признаки приписывали.
Анализ комплекса источников позволил реконструировать социальный портрет южноуральского крестьянина и его семьи на момент «раскулачивания»: это был трудоспособный мужчина 45,5 лет, русский, не судимый и не служивший в армии. Его семья была относительно небольшой по канонам 1930-х гг. и состояла из 5 человек, включая его самого; из них трудоспособных – 3 человека, нетрудоспособных – 2. Крепкий и предприимчивый домохозяин, из-за нехватки трудоспособных работников он был вынужден использовать труд наемных работников, в основном – сезонных; в отдельных случаях ему добровольно помогали родственники, за что его и лишили избирательных прав в период 1929–1930 гг.

Отметим, что имущественное положение типичного «раскулаченного» главы семьи было достаточно стабильным, хотя богатым домохозяином его назвать нельзя: показатели его хозяйства всего в 2–2,5 раза превышали аналогичные характеристики среднестатистического крестьянина накануне «раскулачивания». Как и в целом по стране, на Южном Урале кампания по «раскулачиванию», усиленная голодом 1932–1933 гг., затронула не только богатые крестьянские семьи – их заведомо не хватило бы для выполнения «контрольных цифр», – но и зажиточные середняцкие хозяйства, что, с одной стороны, нивелировало имущественную дифференциацию крестьянства, подготовив соответствующую почву для функционирования колхозов, а с другой – существенно замедлило темпы роста сельскохозяйственного производства, уничтожив окрепшую во время нэпа предпринимательскую инициативу и существенно поколебав доверие крестьян к власти.

“В связи с вышесказанным хотелось бы пожелать студентам БФУ им. И. Канта воспринимать исторические и экономические явления не утрированно, но во всей их сложности, это помогает лучше понимать причинно-следственные связи и делать правильные выводы из уже пройденных уроков, не наступая повторно на одни и те же грабли”, — добавил Алексей Александрович Раков.

Напомним, что в начале сентября с лекциями БФУ им. И. Канта посетил доцент факультета экономических наук Департамента теоретической экономики Высшей школы экономики, PhD университета Ка Фоскари Дмитрий Владимирович Левандо и преподаватель кафедры экономической социологии Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» Максим Маркин.