Историк Олег Айрапетов: «Задача СССР состояла в том, чтобы максимально оттянуть момент неизбежного столкновения с Германией»
Одним из участников прошедшего недавно в БФУ имени Канта круглого стола «Начало Второй Мировой войны. Исторические факты и мифы» стал кандидат исторических наук, доцент кафедры международных организаций и проблем глобального управления Факультета государственного управления МГУ им. М.В. Ломоносова Олег Айрапетов. В интервью kantiana.ru он рассказал о том, когда Вторая мировая война стала неизбежной, почему пакт Молотова-Риббентропа нужно оценивать в контексте происходивших до него событий и как изменилась внешняя политика СССР после краха иллюзии о неизбежной мировой революции.
Олег Рудольфович, какие выводы из событий 80-летней давности должны сделать политики?
Сейчас нужно спокойно, что называется, без гнева и пристрастия, разбираться с тем, что тогда происходило. Но мы наблюдаем, что, наоборот, предпринимаются попытки максимально замутить и без того достаточно мутную воду прошлого. Один средневековый итальянский философ, если я не ошибаюсь, Николай Кузанский, говорил, что человечество смотрит в зеркало прошлого, чтобы найти там знакомые черты, чтобы угадать самих себя. И события времен начала Второй мировой войны, пожалуй, лучше всего подходят для того, чтобы понять сегодняшний день. Сейчас Великобритании, США, Польше необходимо дать версию событий, которая соответствует интересам современности. Например, Польше стоило бы сделать выводы и осознать, наконец, насколько опасны для нее игры в великодержавие. Ну пока, к сожалению, никаких оснований для оптимизма я не вижу. По-прежнему мы видим, что из Польши пытаются сделать жертву. И она, действительно, жертва. Но только — в определенной мере. Важно понимать, что Польша — еще и одна из виновниц развязывания войны. По сути, польская политика, выражавшаяся в сотрудничестве с Германией в разделе Чехословакии, подталкивала мир к войне.
Есть ли какая-то точка невозврата? Дата, событие, после которого стало ясно, что нового глобального мирового конфликта не избежать?
Мне кажется, таким событием как раз и стал раздел Чехословакии, произошедший после Мюнхенского сговора. Тогда градус отношений между Польшей и Германией начинает резко идти вверх. И дальше всё уже стало, по большому счету, ясно. Если бы французы и англичане хотели договориться, то они бы договорились еще тогда, когда существовала Чехословакия. Сегодня в Европе и в США пытаются замять тему Мюнхена, вывести на первый план пакт Молотова-Риббентропа. Но оценивать его без предыстории нельзя! Мюнхен — вот что было причиной катастрофы.
…Что касается Советского Союза, то его политика сводилась к тому, чтобы максимально оттянуть неизбежное столкновение с Германией, которое случилось 22 июня 1941 года. И, по сути, ради того, чтобы отсрочить начало большой войны, СССР помогал республиканцам в Испании и оказывал поддержку правительству Китайской Республики в действиях против Японии. В целом, на Европейском театре Советский Союз пытался проводить политику коллективной безопасности, которая была взорвана в том числе благодаря позиции Варшавы.
Насколько известно, сейчас у вас готовится к выходу книга, посвященная советской внешней политике 20-30 годов. Как она эволюционировала, как менялись её приоритеты?
К середине 20 годов идеи мировой революции были уже порядком подзабыты. Стало ясно, что кризис мировой системы империализма, на который рассчитывали долгое время, не состоялся. Особенно это стало очевидно после так называемого «ужасного» 1923-го года. Ужасным он стал в первую очередь для Германии. В январе 1923 года французы оккупировали Рур, и после этого последовало нечто неописуемое. К концу 1922 года экономика Германии была на грани из-за выплаты репараций, а когда были захвачены территории, дающие от 70 до 80% угля, чугуна, стали, она просто вышла из строя. Чтобы было понятно: в январе 1923 года фунт стерлингов стоит 20 тысяч марок, а в сентябре — уже триллион.
О том, что происходило тогда в Германии, можно почитать у Ремарка в «Черном обелиске», в «Трех товарищах». Маркс писал, что мировая революция будет иметь своим центром Германию, и многие в СССР подумали, что вот это как раз тот случай. И, действительно, начались выступления в Саксонии, а главное — восстание в Гамбурге. Последнее виделось (и первоначально готовилось) Коминтерном, как начало общегерманской революции. Но гамбургское восстание было подавлено, а вслед за этим случился мюнхенский путч гитлеровцев. И после этого в CCCР стали отчетливей понимать, что в мире идут другие процессы. И надо было в рамках этих процессов ставить новые цели и добиваться их. А какие тогда были задачи? Главная из них — банальное выживание страны. Сейчас, наверное, трудно себе приставить, насколько слаб был Советский Союз. По расчетам военного руководства, которые были представлены в 1926 году, СССР не смог бы противостоять военному блоку Польши, Румынии, Латвии, Эстонии и Финляндии. В случае объединения этих стран, Советский Союз потерпел бы поражение. Мы не могли себе обеспечить такими простыми вещами как патроны, не говоря уже о снарядах. То есть, армия была бы не в состоянии защитить страну. Кстати, эта проблема стала особенно острой на фоне первого военно-политического кризиса 1927–28 годов, и этот же кризис создал опасность войны на два фронта. 1927 год — разрыв советско-британских отношений по инициативе Великобритании. Убийство полпреда в Польше Петра Войкова. Разрыв отношений с Китаем. 1929 год — конфликт на КВЖД. И в этом контексте совершенно четко просматривается необходимость последовавших шагов — усиленной индустриализации и коллективизации.
А как в этом контексте вы оцениваете пакт Молотова-Риббентропа?
Это было вынужденное соглашение для Советского Союза, который, как я уже говорил, хотел максимально оттянуть неизбежное столкновение с Германией и попытаться использование эту передышку в своих интересах. Конечно, надо понимать, что никто не ожидал, что так быстро будет разгромлена Польша и никто не ожидал, что Англия и Франция так же быстро потерпят сокрушительное военное поражение.